ровно шесть месяцев меня зовут фру дарья нюберг (иногда, фрау нюберг, - и это вдвойне смешно). ровно шесть месяцев на свете нет никого счастливее меня.
четырнадцать километров на коньках через всё озеро norrviken; через четыре километра чувствую, как тяжелеют ресницы, как покрываются инеем выбившиеся из-под шапки прядки волос; через десять километров иней стягивает все лицо и ты больше не чувствуешь ничего, ниже колен; тогда из ниоткуда появляется крошечный лоточек, где белобрысые шведские дети наливают в маленькие кружечки горячий шоколад, подогретый сафт и кофе и угощают каменными, замершими конфетами; солнце садится прямо в лед, и лед превращается в расплавленное золото; вот что такое счастье.
"видишь ли, - сказала она, - столько самого разного случается лишь зимой, а не летом, и не осенью, и не весной. зимой случается все самое страшное, самое удивительное. являются всякие ночные звери и существа, которым нигде нет места. да никто и не верит, что они есть на свете. ведь все остальное время они прячутся. а когда выпадает белый снег, ночи становятся длинными, наступает покой, и всё погружается в зимнюю спячку - вот тогда они тут как тут".
(туве янссон, "волшебная зима")
февраль: месяц, когда по ночам тролли выбираются из расщелин в обледеневших скалах и из-под древних еловых корней и устраивают самые шумные в году вечеринки; вьюга бушует всю ночь, зализывая старые городские раны: летние солнечные ожоги, царапины и трещины, ссадины на белых стенах; мы просыпаемся в самый разгул снежного шторма; бежим на электричку в шесть утра, проваливаясь в снег по колено; смеемся и кричим друг другу "какая отличная погода!", с трудом пробиваясь через снежный рёв; снег залепляет лицо, мгновенно вырастает крошечными сугробами на наших хрустящих хлебцах с сыром, которые мы берем с собой в дорогу; правила февраля: начинать день с горячего кофе; окна кофеен глухо залеплены снегом. снежный шторм загоняет в теплые, надежные животы домов всех тех, кто не принадлежит миру самого страшного и самого прекрасного зимнего волшебства; мир наконец достается нам; мы северные, сильные, снежные и счастливые. у нас есть прочная ледяная спина замерзшего моря, искристый лед заснувших озер, быстрые коньки с длинными лезвиями и тайный рецепт самого согревающего на свете горячего шоколада с перцем чили в термосе; кто-то на небе неуклюже открывает пузатую банку с жидким медом, солнечный свет заливает стокгольм, вьюга укладывается обратно под корни седых деревьев; отполированный стокгольм сияет и слепит глаза; все углы сглажены, все силуэты потеряны, все звуки приглушены, все страхи и тревоги засыпаны снегом очень надежно; до самой весны.
--
муми-тролль пнул ножку стола и вздохнул. - ясное дело, ясное дело, - повторил он. - но я не хочу жить среди разных тайн. вдруг - бац! - и ты попадаешь в совсем новый мир, и нет никого, кому хочется спросить, где ты жил прежде. даже у малышки мю нет желания говорить о том прежнем, настоящем мире. - а как можно узнать, какой мир настоящий, а какой - нет? - спросила туу-тикки, прижавшись носом к стеклу.
я стою и смотрю вверх, как последняя фьоллочка, забыв в сумке свою дурацкую вязаную шапочку; я смотрю вверх и вижу такое пронзительное звездное небо, какое бывает только северной зимой; я смотрю вверх, и снег забивается мне под шарф, щекочет лицо, путается в волосах; снег появляется из ниоткуда, рождается прямо у меня над головой в чистом, отполированном звездном небе; снежные хлопья мешаются со звездами, и я стою, как последняя фьоллочка, и смотрю вверх, и всё это звездное небо рушится на меня снегопадом. я думаю, как можно не любить снег; снег бесшумно падает на безветренный, притихший стокгольм день за днем, сколько дней - никто уже не помнит; снег мягко прячет под собой скользкие изогнутые улицы, тихо укладывается на крыши, как сахарная пудра на верхушку пирога; я никогда не видела такого белого снега, я никогда не видела такого волшебного снега; в свете вечерних фонарей снег мерцает, светится и искрит так, что у меня болят глаза; я медленно бреду домой и смотрю под ноги, мне кажется, что под ногами - звездное небо, настоящий млечный путь, и звезды забиваются в мои ботинки; я думаю, что по-шведски млечный путь называется "vintergatan" - зимняя улица. я думаю, как можно не любить снег.
за ночь наши два окна в крыше скрываются под толстой ледяной коркой, и утром свет пробивается в комнату только чуть заметным серебристым свечением; пять часов до поезда; с осло очень не хочется расставаться.
надо все время идти прямо: от железнодорожной станции осло мимо ухмыляющегося бронзового тигра, прямо по всей длинной, лениво растянутой улице карла юхана, прямо на холм до королевского дворца и дальше, карабкаться выше по обледенелым тропинкам, через снежный, бесшумный парк и дальше - все время прямо, еще выше; домики белеют, завиваются винтовыми лестницами, фонари раскрашивают оранжевым цветом иней на черепичных крышах; все прямо и прямо; отель называется saga, сказка; все время прямо, вверх на последний четвертый этаж; комната с двумя окнами в покатой крыше; меня зовут до-орья, я заправляю узкие джинсы в шерстяные носки, ношу смешную вязаную шапку, выпиваю три кофе уже до полудня; сегодня мы с городом осло веселимся вдвоем; завтракаю печеными бобами и карамельным козьим сыром, натягиваю на себя три свитера и два шарфа; медленный, бесшумный, пушистый снегопад; как будто бледные созвездия путаются в моих волосах; провожу четыре отличных часа с энтропией; еще кофе, еще снег, белое здание оперы похоже на кусочек сахара в серой незамерзающей воде, смотрим на осло сверху; ветер пробирается под все три свитера сразу; брожу по мягким снежным улицам девять часов; мне холодно и счастливо.
расскажите, где вы покупаете красивые тетрадочки и блокнотики?
поезд в осло через 8 часов; у меня в сумке два учебника по французскому, распечатки по графической коммуникации, "fortysomething", две тетрадки, и я вот думаю, что мне очень нужен блокнотик для норвежских слов; ну и вообще, это болезнь.
на сайте naturskyddsforeningen написано, что надо относить в лес зимой, чтобы животные не голодали: олени любят ягодные ветки, хвою и сушеные веточки листовых деревьев (ветки надо сушить осенью), а еще фрукты, овощи и, например, ячмень; осторожнее с сеном, для оленей оно опасно. впрочем, сено можно отдать зайцам (вместе с морковкой); (если кормить оленей и кроликов прямо в собственном саду, - они привыкнут и будут торчать там круглый год). хлеб не опасен для лебедей и других водоплавающих птиц, но одного хлеба совсем недостаточно; в сильный холод им нужно больше пищевой энергии (пшеница!); кормушки для птиц обязательно подвешивать.
(а казалось бы, пишу работу про графической коммуникации)
полёт туда: почти совсем пустой самолёт, почти одиночество, объединяющая сонная усталость после новогодней ночи, страшная турбулентность, чай с лимоном, обжигающий мне руки в тот момент, когда самолёт особенно сильно швыряет в черных грозовых облаках; полёт обратно: время в полёте - три шведских новеллы из babian, самолёт битком, русско-шведские билингвистичные дети говорят на уморительном языке, чай без лимона;
удивительно; мне ужасно нравится летать с russian airlines; стюардессы здесь высоки и безгранично надежны; они спрашивают - как ты себя чувствуешь?, шутят с детьми и раздают карамельки; капитан корабля (тм) рассказывает про воздух, температуру, облака и всё на свете;
мне так хочется запомнить все самые маленькие детали: я прилетаю в спб после полуночи, и мой брат, которого я не видела почти три года, встречает меня в пустынном, тихом аэропорту; мне идём пешком до московского проспекта, я кормлю его вафелькой из самолёта, мы говорим и говорим без конца; вдруг идёт снег. добираемся до дома в три, выпиваем две бутылки шампанского с родителями; самая уютная кухня на свете, поцарапанный круглый стол, оранжевая лампа, сушеные перчики чили и букетики сушеной мяты над плитой; моё второе рождество: мои родители, пылающие красные свечи, колдовской запах горячего апельсинового сока и розмарина из духовки, кружевная звезда на окне; мы с мамой вешаем на елку имбирное печенье на веревочках; (на следующее утро его радостно сгрызают мои племянники; это лучший конец для имбирного печенья!) засыпаю и просыпаюсь в обнимку с моей лучшей на свете собакой; чирикаю с попугаями; глажу горячую кошку; несмотря ни на что, держу этот город целиком в моей голове; нужные дороги, удачные повороты, правильные дома; десять тысяч кружек кофе в бесчисленных кофейнях; банановый латте, манговый латте, латте с твердой карамельной корочкой, которую нужно разбивать ложкой; мои девочки, снегопад, разговоры, моя собака ждет меня дома, надеясь так, как она только может надеяться, - что в этот вечер я еще все-таки вернусь домой; десять тысяч встреч, так мало времени, мои родители, самый уютный на свете дом, настоящий лесной домик, запрятанный в гигантском теле обычного дома на комендантском проспекте; суши на дом; забираю своего старого плюшевого зайца из ящика в столе; кровать-чердак; мои старые джинсы велики мне на пять размеров; пробираюсь в комнату родителей и засыпаю на рассвете, под уютное шлепанье колесами проснувшихся троллейбусов; иногда мне очень грустно.
закончила проект (неделя без сна); и раз уж на formspring несколько раз попросили показать какие-нибудь последние картинки, то вот: десять осенних картинок к учебной книжке "осень - это здорово"; надписи на шведском. (надеюсь, найдете свои идеи))
и мелисса поёт: "jag går i vinterskor på hösten, alltid förberedd för storm" (я хожу в зимних ботинках осенью, всегда готовая к шторму); шведский язык - самый красивый в грохоте метели и урагана.
отметили день святого кнута апельсиновым горячим шоколадом в пустынной кофейне waynes в восемь утра; доплелась до школы, обсуждали марка дарси на занятии по английскому (долго); я смотрела в окно, и в моей тяжелой голове танцевали тролли; за окном распустился снегопад. это как будто десять тысяч вишневых деревьев вдруг расцвели у меня внутри. снежный шторм, буря и ураган; снег залепляет глаза, и ветер сбивает с ног; и мне сразу стало легче.
сегодня я тоже различаю до двух с половиной тысяч оттенков серого; стокгольм залит ртутью и свинцом; мы прячемся так глубоко в капюшоны, как только можно, но ливень, густой и непроглядный, до нас всё-таки добирается; пепельная морская вода, разбуженная под растаявшим льдом, недовольно ворочается, царапаясь об причалы; завтра день святого кнута - это как будто большой тролль слизывает шершавым языком остатки рождества: пряничные домики с хрустом ломаются на кусочки, ёлки превращаются в электричество и тепло, гаснут огни в окнах, а светящиеся олени уходят в свои огоньковые северные леса, куда никто никогда не найдет дорогу; ну и что; у меня дни радости и желтых конвертов с английскими штампами; смешная сова поселилась на лимонном дереве, а горячее волшебство с сушеной вишней так отлично справляется с листом наждачной бумаги в горле; я читаю рождественские письма и грызу полосатую конфету-тросточку; спасибо вам, это так здорово, что у меня совсем не осталось слов.
мне кажется, что моя голова весит целую тонну, а в синем шерстяном колпаке - полторы; я проснулась посреди ночи - то ли от того, что мне показалось, что я проглотила аккуратно заточенное лезвие бриты, то ли от того, что весь снег растаял в теплом дожде; юхан забрал меня с французского, услышав мой голос в телефонной трубке, и в wayne's coffee мне дали огромную кружку горячего молока вместо кофе, только посмотрев на моё лицо; короче говоря, день выдался; но я пришла домой и достала желтый пакет из почтового ящика; через три минуты я сидела на полу у самой двери с "letters from father christmas" и была самой счастливой на свете. спасибо, спасибо, я не знаю, что еще сказать, это лучшее, что сейчас могло со мной случиться.
самое уютное на свете: я просыпаюсь рано и сквозь узкие щели между книжками на книжном стеллаже вижу, что идёт снег; звуки: влажные шуршащие шины на тающем на дороге снегу; дворник разгребает снег лопатой, на двери тихо звякает колокольчик - мама возвращается домой с большими алыми гранатами мне на завтрак; я звоню юхану, чтобы сказать ему доброе утро, и забираюсь обратно в кровать; в стокгольме светлеет рано, и я не когда не просыпаюсь позже восьми; здесь темнота по утрам такая густая и бархатная, что мне никак не выбраться из ее теплых цепких рук; горячая, как батарея, лысая морщинистая кошка у меня под боком; пушистая собака - под другим; снег идет гигантскими ватными хлопьями, я уже и не мечтала его увидеть. я привезла из стокгольма кружевную вифлиемскую звезду, и она светится на кухонном окне вместе с ангелом и звездочкой, которых мой папа вырезал из чего-то золотого.