kaksisataaviisikymmentätuhattakaksisataaviisikymmentäviisi - финские числительные волшебны, и Р. ещё жаловался на сложные числительные в русском языке, ах!
Да, юбка в шотландскую клетку творит чудеса; меня бомбардируют комплиментами и называют шотландской девочкой, ха.
Устала к вечеру, прогуливаю английский традиционно, слишком много выброса в кровь положительных эмоций днем; мама печет ванильное печенье, читаю Ибсена, дышу-живу.
Это лето, а сейчас Город дьявольски хохочет жестью крыш и загоняет руки глубже в карманы; обычное-осеннее; хочется говорить цитатами из книг и строчками из песен, спрятаться ото всех и жить под одеялом.
no words, no mood.
Я похожа на Алису прической и мировоззрением; ты в своём уме? - нет, в Мэри-Эннином; ага.
Да, кстати, мы с братом, поделив гениальность на двоих, реанимировали мой компьютер, хупп-хэфф.
/Осень восхитительна!/ - пишет мне бывшая одноклассница в смс; я сижу на зарубежной литературе, а в окна безудержным потоком хлещет солнце, заливает белые листы тетрадок, взрывает золотом Исаакий, раскрашивает ослепительным серебром Неву и отражается от белоснежных крыльев чаек; тянет на лиризм, тем более, что осень, километр полосок шарфа и кленовые листья. Р. появляется только к риторике, как раз тогда, когда неосознанная, глубоко запрятанная тоска уже сжала горло, но ещё не успела задушить; Р. осенний, глаза ещё синее; а я сбегаю в интернет; сумбур и безумие букв, blah-blah.
Осень-осень; у меня желтый кленовый лист вместо студенческого билета, что несколько шокирует дяденьку-вахтера; у нас весело; испанский консул ходит по коридорам и глотает ключи от 171ой аудитории, я путаю преподавательниц-близняшек и отчаянно схожу с ума; Р. неожиданно начинает говорить по-фински; библиотека с халявным интернетом по-прежнему правит миром и так далее - да, филфак хоть и дурдом, зато веселый.
Вечера без интернета заполняю Метерлинком и мятными леденцами; скоро пятница.
Две ночи я критически близка к тому, чтоб утонуть в собственном ледяном поту; ужас застилает мои непропорционально увеличенные ангиной очи, я хватаю в зубы Муми-тролля и пытаюсь сбежать через окно пятого этажа; меня ловят, меняют пижамы с мики-маусами, привязывают к кровати и поят грушевым соком сверхурочно; все эти нетравиальные кошмары довели мою температуру до такого плачевного состояния, что она шарахнулась куда-то в район 34х и почти не дышит; всё это, собственно, можно расценивать, как триумфальное окончание моего земного существования, ну да мой вирутальный ежедневник истерично просигналил о некой незавершенности моих бренных земных дел, посему продолжаем с ангиной смертельную борьбу.
К тому же, подрались с Мартиной за учебник по финскому; Маська хотела порвать его зубами, я тоже хотела порвать, но руками, причем своими; учебник в итоге ещё жив и бодро сеет разрушительные семена финских знаний в мой моск; а из дружественной Svk пришла посылкой необъятных размеров коробка с бирюзовыми леденцами для горла; так же неожиданно, как и приятно.
Я мастерски сбила [сшибла?] ртуть с застоявшейся отметки 40; ртуть сползла в окоп к 38.5, затаилась и рычит тихонько, готовясь к ответному прыжку; схватка за мою жизнь продолжается в усиленном режиме.
Я вам расскажу потом, КАК это, инъекция ада в мою жизнь; расскажу, если выкарабкаюсь, так странно-страшно писать это "если" без всякого пафоса и нелепых детских переувеличений.
Сегодня было страшно, правда; потому что до невозможности больно дышать, и вязкий туман медленно, постепенно заливает всё сознание; вяло, болезненно протекли мимо меня морфология и риторика, и силы меня оставили.
Морфолог, распалившись, эмоционально вещает: "Вот есть слово "дитя", а формы множественного числа у него нет, так откуда же берутся дети?!"
Русское отделение, подумав, начинает рыдать.
А у Р. какая-то врожденная феноменальная особенность ограждать себя от любых проявлений моего гнева, ибо только мне в голову закралась мысль слегка на него обидеться за игнорирование моей смс в течение пяти минут, как он возник передо мной из воздуха с таким покорно-виноватым выражением лица, что ну невозможно.
Позвала Р. в театр; выжила-таки (пока), ну и всё на сегодня.
/...Сейчас Снусмумрик сам с трудом верил, что когда-то давно (он был в ту пору много моложе и гораздо серьезнее, чем теперь) подобная судьба казалась ему проклятием. Впрочем, великое множество людей до сих пор верит, будто он стал странником в наказание за какие-то дурацкие грехи. На самом-то деле трудно изобрести более желаную награду!
Подумав об этом, вечный скиталец, известнй обитателям Мумми-Дола под именем Снусмумрик, рассмеялся, лихо сдвинул на затылок зеленую шляпу и сказал себе вслух, чего с ним давненько не бывало: "Жизнь твоя воистину прекрасна, Агасфер! И хорошо, что она никогда не закончится!/