милые друзья, занимающиеся/интересующиеся постройкой собственного дома, поделитесь, пожалуйста, ссылками/картинками/каталогами и вообще всем, что у вас есть на эту тему) сейчас интересует именно экстерьер, интерьер не так важен)
лето - это как будто капля расплавленного и приторного цветочного мёда, в котором я, истощенное насекомое последней ледниковой эры, застряло всеми моими тонкими ногами. почти неживой, почти пустынный город, перекрытые дороги, закрытые транспортные линии, сонные медленные стокгольмцы, блестящая вода, неуклюжие корабли, густой запах липы и жасмина, пронзительный чаячий крик, таблички "stängt" на каждой второй двери, saltsjöbaden, тем временем, оживает наплывом дорогих отполированных яхт, громкими индийскими свадьбами в гранд-отеле, сотнями фонариков в небе, звяканьем и гомоном из прибрежных ресторанов, мы достаем из кладовки чуть-чуть забытого смоки джо и устраиваем гриль-пикники на нашем маленьком острове, румяные овощи пахнут лесом и сладким дымом, джо светится бирюзовыми боками, мукла прыгает в волны, накатывающие после быстро скользящих вдоль острова рейсовых кораблей архипелага,
в очередной раз были в norrtälje (новое направление поисков лесного тролльского дома), в norrtälje жила весёлая старушка fru sjöblom, жена столяра, построившего столярную усадьбу на сальткроке, она жила в жёлтом доме, неподалёку от него был конфетный магазин, а совсем рядом - игрушечный, и я нашла старый игрушечный магазин, и около входа в него цвело и шелестело целое облако роз, а над дверью висели настоящие старинные фонарики, в торопливой городской речке цветут белоснежные лилии, морские птицы дремлют на мшистых камням посреди шумных потоков, около белоснежного мостика мальчик ловит рыбу, и у его ног терпеливо сидит огромный чёрный кот. у жителей старых и кривеньких деревянных прибрежных домиков есть крошечные лодочки, трое шведских детей, побросав в траву велосипеды, обнимают ленивых толстых уток, сладко цветут липы, мы пьем кофе у реки, мукла таращится на птиц и спит под узорчатым столиком, в порту grisslehamn пахнет копченой рыбой, старые рыбацкие лодки наслаждаются заслуженным воскресным отдыхом, белые яхты скрипят и качаются, голландские дети бегают за чайками, я пью вино, юхан пьет кофе, мукла пьет воду. любое направление на север делает жизнь лучше и честнее, я как всегда с удовольствием коллекционирую смешные дорожные вывески - сотня милых деревенских барахолок, шведская клубника по десять крон, молодая картошка, только что испеченные черничные пироги, дорожный знак с нарисованным детской рукой смешным ёжиком и кривой надписью "осторожно, побереги нас", юхан покупает мне ящик черешни, я обедаю свежими креветками, солнце надёжно спрятано в облака, кажется, мы почти нашли то, что искали.
Поскольку я сегодня радостно и сладко уснула в гнезде из подушек и одеял, рядом с котом, стремительно обрастающим дредами, самое время рассказать о книжке, делающей меня таким счастливым котиком.
Не знаю, правда, что нового можно рассказать про Муми-троллей. Что они удивительно лиричны, в меру мрачны, до нежности принадлежат детству (я имею в виду пространство, которое там беспредельно и огромно, каким он кажется в детстве, приключения и дороги рядом, это из детства и из вечности), и вообще - славные. Прелесть как в главном, так и в деталях. Все эти уютные ямки, в которых так здорово спать, ныряние за кофе в затонувшую кухню, малявки, прячущиеся во мхе, Обсерватория в Одиноких горах, морские лошадки, шестилапый дракончик, топорщенье усов... (Все это прядание ушами, махание хвостами и топорщенье усов - не только личные фетиши, но и фантомные зоны - как только испытываешь эмоциональную необходимость попрядать ушами, встопорщить усы, или выразить свои чувства через хвост - тут же оказывается, что нужных частей тела нет в организме - или они не так устроены). Вся эта вчерашняя каша, оставленная назавтра, чмоксла Тофслу в нослу - все это вызывает волны нежности, практически состояние детской восторженной влюбленности. Я себя чувствую там очень хорошо и на месте. В Муми-дален трудно чувствовать себя плохо - там всех принимают такими, какие они есть. В этих книгах - очень комфортный внутренний климат, в том числе в последних, которые совсем одинокие и мрачные.
небо над улицей kjartansgata в рейкьявике разгорается всё сильнее, как будто наливаясь изнутри холодным и молочным белым светом, - я бы назвала это рассветом, если бы в июльском рейкьявике вообще существовал закат. на улице kjartansgata цветут пушистые белые деревья, холодный ментоловый ветер, изнывая от безделья в ещё сонном городе, закручивает лёгкие лепестки в маленькие хрупкие смерчики и гоняет их из одного конца улицы в другой,
на крыше дома номер два с переливами мурлыкает дрозд, скоро его ленивая потрескивающая песня совсем заполнит мою маленькую квартиру с окнами прямо в деревья и высокую траву, и я окончательно проснусь. я встречу новое исландское утро в свитере юхана, в утино-жёлтых леггинсах, с кудрявыми волосами, с кружкой мятного чая, залитая счастьем и восторгом как какой-нибудь кайнозойский жук отличным золотистым янтарём.
две первые тихие улицы пахнут цветами и скошеной травой, толстые кошки спят на теплых капотах внедорожников, потом с правой стороны открываются снежные горы и океан, и ветер становится сильнее, свежее и холоднее, потом бесконечная свинцово-серая hallgrímskirkja теряется верхушкой прямо в тумане и облаках, и наверняка местные белобрысые ангелы сидят на ее острой макушке и болтают ногами, потом рейкьявик наполняется цветом и неназойливым веселым шумом, из оранжевого babalú пахнет сливочным кофе и морковным пирогом, из noodle station пахнет обжигающими специями, откуда-то пахнет дровами, костром и креветками, подрумянивающимися на гриле, цветные жестяные дома, жираф на стене говорит "i have come here to chew bubblegum and kick ass", в чистых сверкающих витринах живут тысячи паффинов, киты, шерстяные свитера и блестящая рыбья чешуя, в kaffitár мы пьем сладкий "карамельный пирог в кружке", в sushibarinn две девочки-эльфочки делают для меня лучший деньрожденческий ланч в моей жизни (у одной из них волосы светло-зеленые, а у другой - бирюзово-голубые), в одном из открытых городских бассейнов я сначала забираюсь в горячий бассейн, потом в очень горячий, потом в ошпаривающую солёную океанскую воду, потом в сауну, где пар поднимается прямо из-под земли и пахнет серой и драконами, в густых зарослях сиреневых цветов на верхушке холма у perlan играют кролики, отсюда я вижу весь цветной и светящийся город, горы вокруг, остров паффинов, окенские волны, макушки потухших вулканов, в одном из бесчисленных книжных кофеен города рейкьявик я пью пряное горячее молоко и читаю про исландское рождество - про то, как тринадцать рождественских гномов спускаются с гор один за другим и отчаянно хулиганят - хлопают дверьями, воруют еду из кастрюль, подглядывают в окна и съедают весь skyr, а заодно прячут сладости в детские башмачки, выставленные на окно, исландские рождественские гномы на самом деле горные тролли из той ещё тролльской семейки, этот факт для исландцев ужасно важен, рождество в рейкьявике - моя новая жизненная цель. весь рейкьявик целиком - моя новая мечта. в c is for cookie на завтрак подаётся воздушная овсяная каша, на кассе лежит подробная схема муми-дома, а на пенке нашего латте шоколадным сиропом ярко и размашисто написано enjoy. перед самым отъездом я покупаю бутылку крепкого шнапса, настоенного на мхе, обнимаю весь город целиком, и обещаю, что когда-нибудь нам никогда не придется расставаться.
завтрак: просекко, фрукты, черника с банановым skyr, чай со свежей мятой, камамбер с малиновым джемом, мне двадцать семь, с утра на меня льется так много красивых и добрых слов, за окном у меня рейкьявик, я счастлива, как никогда.
гигантские пятнадцатиметровые горбатые киты играют в бухте рейкьявика как котята. неспокойная вода цвета зеленого бутылочного стекла, киты бьют по воде хвостами, и над ними вырастает целое облако брызг. самый крупный кит гостит в бухте уже несколько дней, местные капитаны привыкли к нему и прозвали его бенни, бенни подплывает совсем близко к лодкам и сильно ударяет по воде необъятным хвостом, "ах!" - выдыхают туристы, запрятанные глубоко в рыбацкие комбинезоны, "ха!" - думает бенни и ныряет под воду. остров паффинов издалека похож на гудящий пчелиный рой, вблизи паффины быстрые, кругленькие и толстенькие, как игрушки, волны поднимаются высоко. после четырех часов моря в уютном до слез книжном кафе iða zimsen мне делают горячее взбитое молоко с сиропом без сахара, дома я готовлю огромную кастрюлю вегетарианского чили, нет ничего прекраснее таких наших ужинов. а потом начинается еще один вечер, в котором солнце так и не сядет, город так и не затихнет, кофейни так и не закроются, и можно искупаться в каком-нибудь горячем источнике по пути и согреться до самых кончиков пальцев, а потом пройти весь старый город насквозь, а потом пить кофе до полуночи. так я и встретила мой идеальный город. привет.
в рейкьявике все простые вещи почему-то так остро наполняются смыслом и удовольствием, просыпаться и умываться родниковой водой из крана, варить простую овсянку и поджаривать ломтики хлеба в тостере, смотреть фильмы, готовить ужины из овощей и зелени, листать детские книжки, совмещать толстый свитер и голые коленки, обниматься, варить глинтвейн, пить кофе, строить планы, придумывать сюжеты для новых картинок, мы лежим в молочной, светящейся, обжигающей воде голубой лагуны, дышим густым паром и холодным ветром с гор, почти ни о чем не думаем, рождаемся заново, становимся лучше, в порту пахнет свежей жареной рыбой и лобстерами, в воде мерцают медузы, в горах сияет снег, исландия так похожа на луну. и она проросла меня насквозь, распустившись внутри чем-то новым и важным. и я так по-настоящему счастлива.
если присесть на корточки и близко заглянуть в исландский мох - откроется совершенно новый мир. мох живет, растет, переплетается, цветет миллиардом микроскопических цветов - белесыми звездочками, бирюзовыми каплями, желтыми и розовыми островками, мох мягкий и бархатный, острый и колючий, рыжий, изумрудный, красный, и ярко-серебристый, оплетающий угольно-черные горы, засыпанные вулканическим пеплом. долина гейзеров пахнет серой, рыжая земля пузырится и хлюпает, в каменных воронках кипит и булькает ошпаривающая вода, в некоторых лежит и ворочается расплавленное жидкое небо - оно светится молочно-голубым светом, большой гейзер иногда просыпается с ревом и клекотом, над золотым водопадом я купаюсь одновременно в радуге и ледяных брызгах - от этого внутри меня расцветает и распускается новый мир. я вижу гигантские волны в бушующем океане, черный песок, бирюзовые горные реки, долины сиреневых цветов, маленьких лошадок, отливающих золотом в солнечном свете, я вижу как облако заползает в жерло вулкана, я вижу стаи из тысяч птиц, они такие разные, такие яркие, такие быстрые, острые крылья, длинные клювы, пронзительные крики, огромная сова пролетает над нашей машиной так лениво, что почти задевает ее тяжелыми крыльями, в час ночи солнце наконец закатывается за какую-то гору, небо становится ярко-сиреневым, совершенно марсианским, от земли идет пар, я ем ванильный skyr на ужин, хожу в свитере и с голыми ногами, и танцую в горах в белом пиратском платье из лохмотьев, ужас, как я люблю эту страну.
простые чудеса в исландии случаются так легко, что они, по-моему, просто производятся здесь - в вулканах и гейзерах, в кратерах и эльфийских долинах, в ледниках и полях лавы, океанский ветер бережно переправляет чудеса дальше вместе с облаками - на другую планету, в наш обычный мир. в совершенно случайном маленьком магазинчике в центре рейкьявика мы находим два исландских свитера (вообще, здесь не продаются свитера), их связала вручную какая-то старушка в глухой рыбацкой деревеньке (наверняка тролль), свитера подходят нам идеально, девочка на кассе смотрит на нас с испугом и восхищением и говорит - это так странно, но кажется, эти свитера были связаны специально для вас. так оно и есть. в полуночном рейкьявике светит солнце, и наши лопапейсы, связанные тролльской старушкой, сидят на нас, как вторая кожа, и американские туристы спрашивают у нас дорогу и перевод исландских слов, а кудрявые исландцы кричат нам с балкона, что сегодня мы самая милая пара во всем городе, и сегодня мы обошли весь город в разные стороны, мы видели сверкающий снег в горах, и тяжелое дыхание океана, и белоснежные виллочки с огромными окнами и стеклянными крышами, и все те сладкие цветущие деревья, которые в стокгольме отцвели два месяца назад, и неповоротливые громоздкие лайнеры в порту, и огненно-рыжую девочку, которая валяется на траве и обнимает лохматую собаку, и все остальные чудеса. ég elska þig.
за трапом самолета внезапно начинается зима, я застегиваю толстый норвежский кардиган на все пуговицы, каждый глоток воздуха здесь похож на ментоловый леденец, привет, самая чистая страна в мире, исландия обогревается горячими подземными источниками и обдувается вечными ледяными ветрами атлантического океана, из местного воздуха можно делать пилюли радости и отличного настроения; меня ужасно восхищают все эти исландские мелочи: холодная вода в кране - родниковая, а горячая течет из-под земли и пахнет серой и лавой, от нее волосы становятся мягкими, гладкими и переливчатыми, как водопад, а кожа, кажется, светится в лунном свете; внутри местной котельни находится пойманный гейзер, за одинокими камнями на голых равнинах прячутся эльфы, вечером рассеиваются туманные облака, и вокруг всего города проявляются горы, как переводные картинки, в одинадцать часов вечера солнце стоит совсем высоко, ночь не наступает никогда. я просыпаюсь в нашей исландской квартире, делаю себе кофе с карамельным сиропом, намазываю хрустящий хлебец малиновым джемом, и думаю, что я в рейкьявике, и погода за окном поменялась пять раз за последние пять минут, и со мной не могло случиться ничего лучше того, что со мной случается. сегодня на улице плюс шесть, ветер сбивает с ног, туристы ходят в трех свитерах и зимних куртках, исландцы ходят в шортах и вьетнамках, я хожу в шарфе и уплетаю ведро замороженного йогурта на второй завтрак. сегодня день уюта, кофе, птичьих домиков, вязаных свитеров, маленьких магазинов и бесцельных восхитительных прогулок, потом мы замерзаем, заходим в магазин и покупаем оранжевый батат, сладкую исландскую морковку, целую охапку шпината и еще целую гору всего, и мы идем за домой, и я готовлю тролльский корнеплодный суп, юхан подогревает вино с мускатом, гвоздикой и черным перцем, и у нас есть целая коробка с фильмами, и самая уютная квартира, и самый фантастический город, и столько всего впереди.
пока йессика, юнас и белобрысый кевин бродят по улицам города ангелов, мы живем в толларпе в их огромном доме - с камином и открытой верандой, мукла бегает кругами по саду, мы наслаждаемся тем, что пока мы здесь - мы как будто бы одни на своей собственной планете, каждое утро я босиком плетусь на кухню по прохладному полу, завариваю чай, нарезаю манго ломтиками, забираюсь с ногами в залитое бледным пасмурным светом кресло и читаю книжку про гномов, гномы в ней немножко занудные, но вообще ужасно милые, так хорошо начинать день в тишине. внезапно понимаю, что skåne - это такой совершенный шведский прованс; лучшее, что можно сделать здесь теплым и пасмурным июньским днем - это взять машину или велосипед и отправиться бездумно колесить по österlen. мы проезжаем буковые прозрачные леса, яблочные и грушевые рощи, виноградники, где делают лёгкое и веселое игристое вино, (в южной швеции есть своя собственная винная дорога, route du vin), рыбные коптильни, уютные крошечные фермы, где продается алая шведская клубника, молодая картошка, свежие цветастые овощи, проезжаем спаржевую ферму, на вывеске написано "спасибо за этот год, увидимся в следующем!", заезжаем в пекарню olof viktors за свежим хлебом, хлеб здесь печется по древним рецептам в каменной печи, пьем кофе и местный яблочный сидр в самом уютном на свете кафе на веранде, заваленной подушками, море искрится и голубеет вдоль дороги, белоснежные пляжи тянутся на десятки километров, проезжаем крошечные южно-шведские городки и деревеньки с цветными домиками, увитыми розовыми кустами, с черепичными крышами, смешными вывесками, флюгерами и башенками, по городкам бродят стаи толстых домашних белых гусей, у гусей есть собственные дорожные знаки и собственные пешеходные переходы, каждого белого гуся здесь зовут mårten, у каждого под крылом надежно спрятан крошечный нильс, проезжаем полыхающие маковые поля, целые озера васильков, настоящие моря с танцующими волнами золотистых колосков, собираем землянику в немыслимых количествах, видим оленей и лосей, ястребов и орлов, счастливо избегаем столкновения с очень состредоточенным барсуком, проводим вечера на морском берегу, мукла ныряет прямо в дорожку золотого лунного света, белый песок светится в темноте, море сонно и неподвижно, в сосновом лесу на берегу мох цветет крошечными красными цветами, сухая осока действительно умеет петь, так хорошо, что я всегда буду сюда возвращаться.
самый лучший день летнего солнцестояния; я просыпаюсь рано и готовлю для юхана настоящий солнцеворотный завтрак: шведская клубника, ванильное мороженое, взбитые сливки, желтая ложка, кофе, юхан и мукла идут гулять и возвращаются с земляникой; я думаю - какой день летнего солцестояния без ладоней, перемазанных сладким земляничным соком; а потом мы делаем всё не по правилам. мы не танцуем около майского шеста, и я не одеваю воздушное цветастое платьице и не вплетаю цветы в распущенные волосы, и мы не пьем шнапс, настоенный на анисе, и я не собираю в тишине и молчании семь разных полевых цветов, чтобы вечером спрятать их под подушку, мы садимся в машину и оставляем стокгольм позади, и мы видим шестьсот километров совершенно пустой, безмолвной, неподвижной швеции, наше полное одиночество на дороге, и я безуспешно мечтаю о кофе - сегодня в швеции закрыто всё до последнего автозаправочного киоска, сегодня стокгольм мертв и опустошен, сегодня шведы растекаются по своим островкам и деревушкам и снова становятся детьми, всё путешествие похоже на ту детскую сказку про маленького мальчика, который однажды проснулся и остался один во всем мире, такие удивительные ощущения. волшебство начинается ближе к полуночи, мы паркуем машину прямо у блестящего морского бока и выбираемся в глухой морской рёв, сегодня шторм, сегодня солнце сделало свой важный поворот; южная швеция живёт по датским традициям, стокгольму только и мечтать о таком восторге, как только темнота густеет и опускается пониже, на белоснежном песке бесконечных пляжей южной швеции вспыхивают сотни гигантских костров, пятиметровые огненные языки облизывают сладкое июньское небо, в кострах горят старые садовые скамейки и все деревяшки, которые море выбрасывает на берег, и прочие штормовые осколки, и ветер собирает мерцающие и переливающиеся искры в облака и носит их по всему берегу, и от этого свечения всё вокруг превращается в страну чудес, у одного из костров мы встречаем настоящих речных фей и озерных эльфов - датские девочки и английские мальчики, и у каждой девочки на голове ромашковый венок, и в белобрысые водопадные волосы вплетены васильки, и один английский мальчик подбегает к нам и спрашивает, можно ли ему обнять муклу, и мы отвечаем, что конечно. а потом мукла долго ныряет в черные бархатные волны, и тем временем костры укладываются на песок и затихают, и шведы начинают поджаривать в мерцающих углях колбаски, яблоки и зефирки, и все вокруг кричат нам, чтобы мы подходили поближе к последним волнам огня, и мукла приносит свою игрательную палку, и мы бросаем ее в один из костров, мы пахнем дымом и цветами, мукла пахнет водорослями и русалками, небо снова светлеет, море успокаивается, костры совсем бледнеют, ночь волшебства заканчивается, пора прятать цветы под подушку и засыпать в ту же секунду.
для себяиногда мне слишком тяжело это даётся: слишком яркий свет, слишком длинный световой день, слишком сухой и наждачный воздух, слишком прозрачная кожа, слишком светлые глаза, в такие моменты я придумываю себе ненастоящее будущее и прячусь в него, как в нору. там через ужасно много лет я становлюсь чудаковатой старушкой с горы, так говорят про меня местные дети, "смотри, вон бредёт фру дарья с горы, и куда только она плетётся в такой неслыханный ливень", у меня есть целая сотня разноцветных дождевиков на каждый оттенок моего настроения, местные дети давно выучили мои цветные чудачества и с любопытством высматривают яркие пятна моих нарядов через густую дождевую пелену: "смотри, старая фру дарья сегодня в бирюзовом, сегодня она рассеянная и забывчивая, можно забраться к ней в сад за дикой морошкой" или "фру дарья сегодня в канареечном, вечером будет горячий шоколад и свежие морковные булочки, и фонарики в саду, и каждый получит приглашение", или "фру дарья сегодня в нелепом малиновом, давай-ка спрячемся за это дерево", вообще я крепко дружу со всеми местными детьми и собаками, взрослые считают меня ужасно странной, но доброй, иногда они заходят в гости со связкой ароматной рыбы из своей коптильни или круглой баночкой земляничного джема и спрашивают всё ли у меня в порядке и привезти ли мне что-нибудь из города, вот только на мою гору так тяжело забираться, неспроста я здесь поселилась. макушку моей горы всегда плотно укутывают облака; мне нравится думать, что мои облака ручные и не случайно возвращаются на мою гору каждый вечер, это для них я зажигаю крошечные цветные фонарики в саду, если быть совсем честной, чтобы они уж точно не заблудились. мой сад так густо и буйно зарос цветным мхом и высокой мягкой травой, что в нем и правда легко можно заблудиться. не передать, как это меня радует. мой сад живёт своей жизнью со своими правилами и своими чудесами, я никогда не знаю, что он выкинет в следующий раз, сорт и цвет яблок на старых крючковатых яблонях меняется вместе с погодой, весной деревья каждый раз цветут разными цветами, а под миндальным деревом всегда снятся такие сны, которые потом обязательно как-нибудь сбываются. кстати, откуда вообще взялось миндальное дерево на моей холодной дождливой горе? сегодня я гуляла в дождевике цвета горчицы, а это значит, что я радуюсь мелочам и забываю нужное, добрая застенчивая грета из дома у самой воды оставила ведерко с теплым молоком у моего крыльца, значит на полдник можно сварить какао, в камине бормочет и вертится огонь, у огня сохнет мой старый свитер, моя собака, горсть поздних лисичек и пучок пахучих лесных трав, я вымазалась мукой и самозабвенно пеку несуразные узорчатые блинчики, мой особенный секрет - это смешная самодельная мука из перемолотых семян мха и ложка крепкой настойки из прошлогодных листьев в морошковом варенье, дождь барабанит по покатой крыше, мои ласковые облака всё крепче обнимают мою гору, и я знаю, что скоро послышится стук в дверь, и я знаю, кто будет стоять на крыльце, нетерпеливо стряхивая с волос блестящие дождевые капли, и я уже знаю какого цвета будет мой завтрашний дождевик.
много думаю про лесных русалок: какие они? ведь есть же лесные русалки? как они забираются на деревья? во всяком случае, у них точно зеленые и запутанные волосы до самых колен. если лесные русалки существуют, то это шуршащей чешуей с их хвостов густо усеены сейчас стокгольмские улицы.
национальный день швеции, церемония получения шведского гражданства, четыре часа на корабле в гладкой воде архипелага, в высоких бокалах с грушевым сидром золотятся клубничные ягоды, древняя шведская музыка отлично ложится на тихий плеск воды, под ванильные облака десерта проплываем мимо собственного saltsjöbaden, так трогательно видеть всё это с воды: знак "пять узлов", вокруг которого мы бродили с крошечной муклой в самые холодные льдистые дни, тот островок, к которому мы бегаем на коньках, узорчатые башенки виллы vår gård, стайку белоснежных яхт на причале,
в тот же вечер в море прямо за нашим домом мы видим семейку тюленей с толстым тюлененком,
другие радости: в hammarby sjöstad есть лесенки-водопады для лосося - дорога из канала в sicka-озеро и дальше в солёную воду, там же в дремучей перепутанной осоке мельтешат сотни крохотных водяных птенцов, в деревянные скамеечки встроена тихая музыка, а по двору бегают зайцы,
мукла повзрослела и из веселого непоседливого щенка с острыми детскими зубами превратилась в настоящего snuggle bug, ее главные радости теперь - обниматься, тыкаться носом в колени, спать рядом с кроватью, быть всегда рядом, (ну и мячиком прыгать в утренних волнах, глазеть на тюленей и бегать кругами, конечно),
сняли квартиру в рейкьявике.
впервые за много вечеров я ничего не рисую и никуда не тороплюсь.